Утро. Пряный запах темноты ещё не выветрился легким утренним ветерком. Солнце медленно, не спеша, поднималось над горизонтом. В пасти Сойки была зажата мышь. Не такая упитанная, какую бы хотелось поймать, но массы её было достаточно, что бы наесться. Охота в этом месте давалась мне все ещё с трудом, хотя прошел целый сезон. Эти незнакомые ей коряги, кроличьи норы, овраги, появлялись на каждом повороте. Куда лапу не поставь - сразу провалишься. Особенно много таких "заподлянок" было в перелеске. где жила одиночка. Так как выходить дальше ей ещё не хватало смелости, приходилось охотиться тут.
Мягкая, всё ещё мокрая земля проваливалась под лапами, забиваясь под когти. Минусовая температура. Ночью заморозки, днем оттепель. Весело живем. даже дичь казалась какой-то пресной. Шерстка бедняжки-мышки была мокрой, пахла ночью. Холодная земля сменилась не менее холодным снегом. Утратившим свою былую сияющую белизну. Он весь почернел, лежит будто обугленный. В голове кружатся непонятные мысли, живот сводит от голода.
До дома осталось совсем немного. До уже знакомого запаха старой листвы, сырой земли. Это своеобразное тепло дома.Соя даже к еде не прикоснулась - просто упала на подстилку. Мышка так и осталась около порога. И вот из-за этой мелочи я надрывалась целую ночь. Да уж, бездарная я охотница.
Лапа ныла, боль пульсировала. Но она была какая-то тупая, отдавалась глухими ударами в голове одиночки. Она просто засыпала. Усталость брала верх, глаза невольно слиплись.
Сразу море звуков, запахов окутали её. Теплый ветер заглянул в нору, потрепал шерсть и снова исчез. Где-то поблизости запели утренние пташки, поле всё светлело и светлело. Перед тем, как упасть в небытие, в голове пронеслась мысль о том, что вот сейчас, воители лесных племен распределяют отряды. Высылают их. И вот они стройным рядком идут к своим границам, что бы в сто тысячный раз проверить их сохранность. Глупо. Но так они выживают.