Остронравая? Что-то случилось? Я же сказала тебе выспаться! Не поможешь мне? я с самой поляны Четырех деревьев тащу Алоцветик, она без сознания и у нее сломана лапа! Но я видимо забегаю вперед скажи мне в начале о чем ты хотела поговорить? Сказав это я присела на землю отдышаться, перед глазами у меня все плыло, но я переборов себя встала и вопросительно на нее посмотрела. Кошка, как и я выглядела устало и немного раздраженно. Что же могло ее так разозлить? Она всегда такая сдержанная, что я думаю надо как следует постучать ей по нервам, чтобы она так раздражилась.

Отредактировано Орешинка (17.02.2014 12:43:37)

-Я понимаю что ты чувствуешь Остронравая, хоть я и целительница, но я понимаю!-проговорила я прижавшись своим боком к ее.
-Если ты по настоящему его любишь, то поговори с ним, если же он ничего к тебе не испытывает.......- я наклонилась и лизнула грудку и через силу продолжила
-Если он ничего к тебе не испытывает, то покажи ему что он зря не посмотрел в твою сторону! Ты одна из лучших воительниц племени! Не говоря уже о том что самая красивая. . Пойдем, если тебе тяжело прямо сейчас, ко мне в палатку,  я сделаю снадобье, и  ты сможешь в первый раз за долгое время выспаться, ну по крайней мере я думаю, что ты очень долго не могла нормально поспать.

Отредактировано Орешинка (14.03.2014 09:29:15)

"Чертовы правила, чертово племя, чертов предводитель". Богомол нехотя ступал по подтаявшему снегу. Еще пару минут назад, идея в кои-то веки добросовестно отпроситься у предводителя на охоту казалась ему неплохой. Конечно, он мог бы просто сбежать, как и делал ранее, но только вот в свете недавних событий это могли бы воспринять не так, как хотелось бы. Вряд ли пропажа оруженосца осталась бы незамеченной, как это происходило раньше, ведь в этот раз он был серьезно ранен. Но как бы то ни было, все внутри седого протестовало против нахождения в обществе, ему надо было уйти на какое-то время из шумного племени, побыть в одиночестве, обдумать все, что успело произойти, потому что лишь сейчас он смог в полной мере осознать то, что он натворил. Однако же справиться со своими эмоциями у него никак не получалось. Если внешне все и было в полном порядке, ровно так, как было всегда, пусто и безразлично, то внутри все клокотало, бушевало и стремилось вырваться наружу сплошным потоком беспричинной ярости. Кот не понимал, почему его душа разрывалась надвое, он никак не хотел смириться с мыслью о том, что часть его души хотела повторения вновь и вновь. Этот крохотный кусочек отравлял остальную его сущность, заставляя тяжело дышать и отчаянно успокаивать себя, безуспешно утихомиривая свои отвратительные желания.
Между тем, седой ученик тяжелой поступью шагал в одном ему известном направлении. Мало того, что предводитель с огромной неохотой отпустил его в лес, так он еще и отправил следить за ним кого-то, кто был в тот момент без дела. Но Богомол не дожидаясь своего спутника, как можно быстрее убежал в лес, компания была ему нужна сейчас меньше всего. Да и одна мысль о том, что кого-то отправили приглядывать за ним, в какой-то мере оскорбляла Богомола.
И если его "надсмотрщику" действительно надо будет за ним следить, то он его найдет, самостоятельно же кот попадаться на глаза ему не собирался.
- Черт... - хрипнул Богомол, слегка согнувшись, его тело до сих пор изредка сводила болезненная судорога, которая лишь заставляла его еще больше желать полного покоя.

Отредактировано Богомол (13.03.2014 22:06:36)

Вечер медленно окутывал лес. Еще совсем недавно светившее солнце уже затянули густые, но к счастью не тяжелые облака, дождя не предвиделось, лишь легкий ветерок разгонял весенние запахи между деревьев.
Задрав голову, Богомол отрешенно наблюдал за спокойным течением небосвода. Облака казались ему настоящим эталоном безразличия, медленные и неторопливые, они периодически совершают свое долгое шествие по небу. Они наблюдают за живыми, как за мелкими и ничтожными муравьями, вечно спешащими, вечно торопящимися за чем-то, что им в жизни не суждено понять. И это угнетало, заставляло в полной мере ощутить свою невзрачность и ненужность в этом мире.
Опустившись на задние лапы, седой, не отрывая взгляда от неохватной высоты, чувствовал, как все тревоги медленно уходят на второй план, еще чуть-чуть и привычная легкость в теле должна будет появиться и успокоить его расшалившиеся нервы. Охота охотой, а внутренний покой был гораздо важнее коту.
Но несмотря на все попытки молодого оруженосца обрести желанное успокоение, ноющая боль в теле не давала ему сосредоточиться, она словно бы надоедливая пчела, жужжащая около самого уха и не собирающаяся улетать. Непроизвольно хрипнув, Богомол согнулся пополам и вновь зашелся в остром приступе кашля, будто бы пытаясь выплюнуть собственные легкие. Под ребрами все жгло как ошпаренное кипятком. Поморщившись, он облизнулся и, медленно выпрямишься, шумно вдохнул холодный воздух, насыщая кровь кислородом.
Время вновь замедлило свой привычный ход. Ветер легко обдувал морду кота, охлаждая его. Несмотря на довольно невысокую температуру, седой чувствовал себя словно бы под палящим солнцем. Это ощущение было крайне неприятным для него, ведь он всегда предпочитал прохладную тень открытому пространству, ровно как и его любовь к одиночеству преобладала над желанием быть вместе с другими, как-никак этого кота нельзя было назвать компанейским.
Ход его мыслей прервало нечто, заставившее его напрячься каждой клеточкой своего тела. Он почувствовал запах. И именно тот, который предпочел бы не замечать никогда в жизни. Его принес с собой непостоянный ветер, в очередной раз сменивший направление своего потока. Он чертовски не хотел видеть эту кошку, седой просто не понимал, почему именно она оказалась здесь. На секунду промелькнувшая шальная мысль о том, что он просто перепутал, в тот же момент утонула, отрезанная холодной рассудком. Богомол помнил запахи своей семьи, и как бы он ни с старался, забыть он их вряд ли бы смог.
Кот уже спиной ощущал ее присутствие, ему хотелось уйти. Но вместо этого он лишь поднялся на лапы и, не оборачиваясь, буквально ледяным тоном произнес:
- За мной следить не надо. - слегка промолчав, он добавил. - И прятаться тоже.

Отредактировано Богомол (13.03.2014 23:46:02)

- Поверь, слежка за тобой - это последнее, чего я хочу в жизни. Но это был приказ предводителя.
Удивленно подняв бровь, Богомол вслушался в голос сестры. Странно, никогда раньше он не слышал от нее столь ледяного тона. Разве что в их последний полноценный разговор. Но нельзя было сказать, что его это напрягло или испугало, нет, вовсе нет, это лишь набросило легкую тень удивления и интереса к ее персоне. Однако в то же время, пускай совсем слабо и едва заметно, но также он различил напряженные нотки чего-то другого, чего понять он не мог; неприязнь, жалость, отвращение, это явно было что-то отрицательное. Ну что же, кошка повзрослела, наверное это должно было его обрадовать, но ключевое слово - наверное.
Хмыкнув, он сделал пару шагов вперед, намереваясь уйти от Железки, ведь встреча не предвещала ничего хорошего, но странная мысль пришла ему в голову, заставив затормозить. Их встречи были крайне редки, да и вряд ли когда-нибудь еще выпадет столь удачный момент, когда они оба будут практически вынуждены терпеть общество друг друга. Разве не проще будет расставить все точки над "i" сейчас, когда они оба, по крайней мере теоретически, могут это сделать. Да, они ссорились, да, они избегали друг друга, что Богомол делал уж точно, но вот говорить об этом, по-видимому, даже не приходило им в голову. Ну что же, надо ведь когда то начинать.
Вздохнув, седой расслабил все подчиняющиеся ему мышцы на морде, приобретая максимально безразличное выражение, после чего, развернувшись в пол оборота, он впервые за долгое время устало посмотрел ей в глаза. Он не старался понять сестру, различить какие-либо ее эмоции, чувства, переживания, он просто хотел привлечь ее внимание.
Не проронив ни слова, он сделал несколько шагов в сторону сестры, остановившись в паре метров перед ней. Не сводя глаз, он медленно произнес:
- Я устал. Нам следует поговорить. - он с огромным трудом сохранял спокойствие, ведь было бы легче, если бы начала говорить его сестра, а не он сам. Но судя по тому, как она расположилась перед ним, начинать беседу кошка не собиралась.
Чуть приподняв подбородок, седой закончил свою фразу, вкладывая в последние слова ядовитые ноты, - Но если это слишком... низко для тебя, то я могу уйти.

Отредактировано Богомол (14.03.2014 01:16:46)

Между каждым редким предложением, между каждой редкой фразой, что раздавались на сейчас между деревьев, несомненно присутствовали длительные паузы, полные холодного молчания. Лишь нечастые лесные шорохи, да едва слышные завывания ветра прерывали эту тишину.
- Я думала, это твой удел - считать всех и все вокруг низкими и недостойными. - донеслось до Богомола. Нельзя было сказать, что кот не был готов к грубости, но все равно эта фраза заставила его еще сильнее сжать зубы, чуть ли не до судороги в челюсти. Наблюдая за сестрой сверху вниз, он никак не опускался на задние лапы, предпочитая стоять на всех лапах. Коту хотелось отпарировать, съязвить, наехать на нее, но нет, это бы лишь помешало. Он старался держать себя в руках, ведь нужно было перетерпеть лишь эту встречу, а потом они разойдутся, и еще одна связь будет порвана навсегда. Только в этот раз будет порвана не посредством телесного насилия, а благодаря моральному давлению и банальному разговору.
Чуть приподняв голову, Богомол резко вдохнул, собираясь с мыслями, после чего слегка отвернул от Железки правую часть морды. Седой собирался говорить немало, а ведь даже короткие фразы могли исказить его до неузнаваемости. Вновь подняв глаза на сестру, он тихо произнес:
- Скажи мне, что для тебя есть семья? Это понятие ведь должно означать группу тех, кто объединен чем-то большим, чем общим знакомством. Семья - это те, кто видят друг в друге отражения самих себя, это те, кто заботятся о своих, любят и уважают их, ценят и поддерживают. - Замолчав на пару секунд, он обдумал следующие свои фразы. Эму было тяжело говорить об этой теме, ведь именно она являлась источником боли, что острым шипом осталась в его душе и заставила отделиться от подобных ему. - Несомненно, все ссорятся, но спустя совсем краткий миг всё возвращается в привычное русло, все проблемы исчезают, потому что приходит понимание того, что без семьи жить нельзя, что она практически самое дорогое, что может быть у всех. И нет проблемы, которую нельзя было бы решить в своей семье.
К концу краткого монолога голос Богомола стал хриплым и совсем тихим. Кот никогда не был великим оратором, он предпочитал действовать из тени, нежели говорить в открытую, но сейчас было исключение, одно из немногих, что он позволял себе сделать.
- Но знаешь почему нам не подходит это определение? - Седой начал вкладывать реально испытываемые им эмоции в свои слова, без вранья и лжи, он начал говорить так, как чувствовал на данный момент. Снедаемый бессмысленной злостью, он резко завершил свою фразу, развернувшись всем телом в сторону сестры, - Потому что мы не семья, мы никогда не были и никогда не будем ей. Мы ничего не значим друг для друга. Ты для меня никто, очередной знакомый, чью роль скорее всего играю и я для тебя.
Ему не была интересна реакция кошки, Богомолу был важен лишь ее ответ и все, но в то же время он не планировал срываться, так вышло. Самоконтроль не помог, но хорошо что хоть злость не смогла найти отражение на внешнем облике коты и выплеснулась лишь через голос.
- Разве тебе нужен такой брат? - иронически добавил он.

Отредактировано Богомол (14.03.2014 03:01:24)

Слова Железки острыми иглами вонзались в душу кота, вытаскивая ис самых глубин его сознания множество неприятных воспоминания, бередящих ноющую старую рану. Наблюдая за сестрой, седой видел с каким вдохновением и резкостью вещала она об их семье. Она словно бы старалась надавить на самые больные точки, пытаясь пробудить в Богомоле чувства вины и раскаяния. Ожидая конца тирады, седой недвижимо следил за кардинально меняющимся выражением на морде пятнистой. Нельзя было сказать, что он совершенно спокойно относился ко всем колкостям, что она говорила о нем. Да, ему было неприятно, да, он не ожидал того, что сестра столь зла на него, но как бы то ни было, достучаться до него она не смогла, Богомол остался при своем.
- Ты хотел поговорить. Что ж, значит твоя очередь.
Вся поза Железки, все ее слова, намеки и движения в прямом смысле бросали ему вызов, он должен был дать отпор, накричать на нее, высказать все, что он думает, поставить ее на место, что и входило в планы кота.
Слегка нахмурившись, он открыл было рот, чтобы резко отпарировать ее выпады. Но вместо этого он издал лишь короткий смешок, положивший начало длинному и не наигранному хохоту. Вся эта ситуация забавляла кота, заставляя позабыть о своих элементарных правилах. Кривая саркастичная улыбка изкажала его морду, единственный полузакрытый глаз , недвижимые мускулы - все это выглядело неприятно, но как ни странно, это не могло его остановить. Седой продолжал смеяться. Он лишь отдаленно понимал, что именно пробудило в нем этот странный приступ, но это было не важно. Отсмеявшись, он спокойно и без тени издевательства произнес:
- Жалость? К себе? О нет, ты ошибаешься. Это не жалость. Это ненависть. Я ненавижу все в себе, начиная характером и заканчивая уродливым телом. Будь такая возможность, я бы давно сбежал от самого себя, но нет, увы, я могу убегать лишь от других. Но ты можешь считать так, как желаешь сама. Это твое субъективное мнение, я не в праве вмешиваться в него.
Затихнув на несколько недолгих мгновений, седой перевел дыхание. Редко, когда он столь открыто говорил о себе. И вряд ли он будет когда то еще так говорить. Но даже все эти проблемы, озвученные им сегодня, являлись лишь вершиной того айсберга, что топил кота изнутри. А на самое его подножье даже он сам боялся опуститься, это было слишком страшно для него. И единственное, о чем не упомянул Богомол, так это о том, что помимо ненависти и презрения к самому себе, он испытывает страх к своим желаниям и действиям. Да что там говорить, в этом он не хотел признаться даже себе.
- Скажи, ты пытаешься задеть меня? Прости, спешу огорчить, но у тебя не выйдет. - Иронично заметил седой. - Ты действительно полагаешь, что твои заявления о том, что я разрушил семью, смогут заставить меня задуматься? Уволь. Не тебе говорить о том, каково быть не таким как другие, в отрицательном смысле этого слова. Ведь ты всегда была лучиком света в "тяжкой" жизни родителей. Ты всегда была умницей, всегда выделялась, тебе все позволяли. А ты знаешь какого это, наблюдать за тем, как родной отец отворачивается от тебя и бежит к другому, более полноценному своему ребенку? Ты хоть раз чувствовала осуждающие взгляды, полные бессмысленного сочувствия? Ответь, зачем мне эта чертова жалость? Зачем? Я не хочу, вернее не хотел быть в глазах других инвалидом, я желал быть нормальным, но как видишь, этого мне было не дано. До сих меня считают беспомощным. Ты скажешь, что это не так, но тогда скажи, зачем предводитель отправил тебя за мной? Просто так, наладить родственные связи?
- Пойми, я устал, я не хочу больше спорить. Мы можем просто разойтись и забыть о существовании друга. Ведь тебе тоже это не надо. Ты сама сказала, что я все разрушил, и без проблем, считай так, я не буду тебя переубеждать. - Резко похолодев, Богомол вновь смел все эмоции со своей морды. Вернув голосу прежний ледяной тон, он ядовито произнес, - Иди домой. Тебя всегда будут ждать. Я больше жизнь тебе не испорчу, ведь мне не дано понять того, насколько тяжело тебе пришлось.
Замерев, седой отрешенно ждал ответа Железки. В какой то мере он был рад, он наконец-то сказал то, о чем думал давным давно.

Отредактировано Богомол (14.03.2014 15:31:39)

Опять обвинения, опять жестокие слова, являющиеся для Богомола и правдой и ложью одновременно. Он спокойно терпел их, усталым взглядом наблюдая за резкими движениями своей сестры. Эмоции в ее голосе сменялись одна за другой, они варьировались от ядовитой злобы и до тихой жалости, от усталости и до резкой насмешки. Он никогда не видел ее такой, никогда не слышал от нее печальные предложения помощи, никогда не видел в ее глазах, направленных на него, столько честности. Казалось, Железка пыталась своим глубоким ржавым взглядом заглянуть к нему в самую его душу, дабы помочь ему, излечив от всех недугов. Это ее желание слегка смущало седого, стесняло его в словах, смягчая то мнение, что складывалось о его сестре, пускай и совсем чуть-чуть, совсем немного, но смягчало. Нет, он не начинал столь мгновенно видеть в ней родственную душу, забывая о всех детских обидах, вовсе нет, Железка просто переставала быть столь отвратительной для него. Предложения помощи были похвальны, возможно даже уместны, но они вызывали у ее брата лишь снисходительный взгляд в ее сторону. "А она ведь действительно считает, что может помочь. Глупая... Ведь она даже не знает и одной сотой доли обо мне.  Раны внешние заживут и без помощи извне, а вот внутри мне не поможет никто. И никогда. Я такой какой есть, и не ей мне помогать."
- Я хочу помочь тебе. - тихо раздалось перед его мордой. Незаметно для седого, его сестра приблизилась к нему на шаг и теперь ждала чего-то от него. Ответа? Да, видимо его.
Не сводя взгляда, Богомол молчал несколько долгих минут. Тишина была сейчас для него самым что ни на есть полезным лекарством в этой ситуации. Она залечивала легкие раны и сглаживала все неровности в оттенках только что звучащих голосов.
Седой впервые за долгое время стоял столь близко к своей сестре, где-то в глубине его сознания все еще плескались остатки былого отвращения, ему до боли хотелось отскочить от нее, но этой роскоши он не мог себе позволить, поэтому он просто продолжал смотреть на нее сверху вниз. Неожиданно легкая искренняя полуулыбка отразилась на его морде, но буквально на мгновение, после чего вновь заменилась на старое бездушие. Мало кто рисковал подойти к нему столь близко, и мало для кого это бы осталось безнаказанным.
Тихо вздохнув, кот отвел взгляд и покачал головой. Все это глупо. О какой помощи может идти речь, когда он ни за что в жизни не примет ее, тем более от своей сестры. Вновь обернувшись к ней, он внимательно осмотрел ее. "А ведь она моя сестра, она родное для меня существо, в нас течет одна кровь, мы похожи" - Богомол устало пытался пробудить в себе хоть какие-то положительные эмоции, но вместо этого натыкался лишь на построенную им же самим стену безмолвного одиночества.

Внезапно, где-то в самой глубине его души пробудилось и затрепетало нечто столь сильно знакомое ему.
- Нет, только не сейчас, прошу... - сорвалось с его губ. Паника начинала захватывать его. Пускай седой и научился контролировать приступы, но только лишь первые несколько минут, которые позволяли ему скрыться от посторонних глаз, где он уже мог более не держать себя в руках, убегая сломя голову. И эти самые пара минут уже начали свой отсчет, по истечении которых он вновь потеряет свой разум.
Отпрянув от своей сестры, он резко склонил голову, и, держась из последних сил, неожиданно резко прошипел:
- Уходи, прошу, просто уйди, оставь меня.
Ему не нужны были лишние свидетели. А убежать просто так он не мог, ученик предчувствовал, что сестра не оставит это просто так, оставалось надеяться лишь на ее благоразумие. А между тем всепоглощающий и неконтролируемый ужас продолжал сковывать его сердце в холодные тиски.
- Уходи...

Отредактировано Богомол (14.03.2014 21:45:50)

Страх. Всепоглощающий и ледяной ужас все больше и больше погружал седого в глубокий колодец отчаяния. Еще немного и тот достигнет дна, во тьме которого будет пытаться спастись от самого себя. Сколько уже раз за свою короткую жизнь он падал тут, ломая все свои кости, едва дыша и каждый раз полагая, что это его конец, что больше он не сможет продолжать. Но его наивная упертость каждый, без исключения, раз заставляла его подняться и продолжать свой практически бессмысленный бег. Где-то глубоко в его сознании уже давно сидела мысль, отравляя его душу, о том, что убегать вечно невозможно, и рано или поздно тьма догонит его и погрузит в свои черные ядовитые объятия, сожжет его, опустошив и не оставив после себя ничего. И сейчас, как никогда ранее, она приблизилась к нему, завладевая его разумом не только в моменты приступов, но и во сне. Она не говорила ему ничего, не старалась убить, но лишь благодаря одному ее бездушному присутствию, Богомол терял голову, дрожал от страха и безысходности. Он не боялся умереть, нет, он боялся испытать то, что сулило ему ее приближение.
От бесконтрольного ужаса в голову седого приходили мысли, от которых ранее бы он отмахнулся и посчитал сумасшедшими и нереальными, но сейчас... Сейчас убийство кого-то для того, чтобы тьма отступила, пускай и временно, не казалось ему плохой идеей. Буквально несколько часов назад, до последнего парализующего его приступа, он даже и думать об этом не желал, загоняя эту мысль на самые задворки сознания, но страх вновь подчинил его, вытаскивая мысль на поверхность. Богомол хотел избавиться от ужаса любыми способами, пускай и чертовски отвратительными.
- Проклятье, Богомол! - раздалось перед ним, заставляя его еще больше терять контроль. Приподняв голову, он помутневшим взглядом посмотрел на свою сестру. Хах, а ведь он уже и забыл о том, что здесь. В голосе кошки явственно слышался страх. Казалось, что ужас Богомола начал распространяться не только на него самого, но и на окружающих его существ. И Железка оказалась не в то время не в том месте.
В больное сознание Богомола закралась неприятная мысль. "Железка? Она ведь живая. Она такая же как я, и тоже боится. Может... Я не знаю. Может она?.. Наверное."
Крупная дрожь сотрясала тело кота. Полученные в схватке раны, казалось, должны были адски сильно болеть, но находясь в практически шоковом состоянии, Богомол эту боль не ощущал. Сейчас им владел лишь ужас, который подкрался слишком близко. Минуты контроля исчерпали себя. А ведь сестра так и не ушла.
Резко замерев, кот перестал дышать, дрожь прошла. Секунды отсчитывали свой ход. Все мысли пропали из головы седого, осталось лишь одно желание, "спастись". Медленно подняв голову, он попытался сфокусировать взгляд на кошке, но все равно казалось, что он смотрел сквозь нее. Глубоко вдохнув, он, не говоря ни слова, мимолетно рванул в ее сторону, он практически не понимал что творит. Замерев прямо рядом с ней, он не смог заставить себя сделать или сказать что-либо. Если и суждено ему было свершить то, о чем он думал мгновения назад, то видимо не сейчас, поэтому он лишь пробежал мимо нее, устремляясь еще дальше в лес. Срываясь на жестокий кашель, седой старался бежать все быстрее и быстрее. Тьма была совсем близко, а он и так потерял много времени.

Отредактировано Богомол (15.03.2014 13:38:08)

Содрогаясь всем телом, Богомол буквально разбивал лапы себе в кровь. Он постоянно спотыкался и чуть ли не падал на землю, если он и не чувствовал боли, не ощущал жгучей рези в конечностях, то его тело просто физически противилось непредвиденным нагрузкам. Но, несмотря на все это, седой продолжал бежать все дальше и дальше, виляя между деревьев, словно бы стараясь сбить преследующих его с верного пути. Все мысли исчезли из его головы будто вода в горячий полдень в пустыне, им управляли животный страх и инстинкт самосохранения, заставляющий без остановки бежать от неизвестного, но пугающего. Жестокий кашель вырывался из его горла, обжигая грудину и легкие, воздуха физически не хватало. Ученик начинал задыхаться, но все равно продолжал бежать, и он готов был делать это вечно. Но как и всему остальному в мире этому тоже должен был прийти конец. И он пришел в виде одной из его преследовательниц, в виде его сестры. Она последовала за ним, не бросила его, а решила догнать. Вот только непонятно что ей двигало, забота ли, или же желание разобраться в его припадке. Но, пожалуй, то, что мотивировало его сестру, интересовало Богомола практически в последнюю очередь. Как только лапы Железки опустились на его плечи, придавливая того к земле, кот ощутил, как его тело начинает предательски сдаваться. Первые несколько секунд седой просто не понимал того, что случилось, ведь еще мгновение назад он бежал, и ничто не могло его остановить, а сейчас он видел перед собой лишь тяжело дышащую кошку, что буквально цеплялась за него своими когтями.
Время в этот момент словно бы замедлило свой ход, все вокруг замерло, обратив свое внимание на две фигуры, что расположились у самой земли. Судорожно дышащий Богомол и непонимающая Железка. Первый потерял связь с реальностью, не владел собой и готов был сейчас на все, лишь бы спастись, вторая же старалась отрезвить первого и помочь ему. Жалкий эгоист и заботливая сестра. Столь разные, но тем не менее родные, хоть один из них так и не считал.
Но данная тишина не могла продолжаться еще дольше. Богомола словно бы острой стрелой пронзило осознание того, что его бег прекратился. Его морду перекосила отвратительная гримаса ярости. Хрипло рыкнув, он со всей силы оттолкнул от себя кошку, вкладывая в удар столько силы, насколько были способны его уставшие лапы. Резко подскочив, он напряг все свои мышцы, намереваясь вновь продолжить свой бег. До сих пор в его голове будто эхом звучали слова сестры, но они были для него сейчас лишь пустым звуком, в приступе он понимал лишь язык силы.
Но успел седой сделать лишь пару шагов, как его разум вновь вернулся на свое место, ужас пропал также резко как и появился, будто бы кот никогда не испытывал ничего подобного. Сбившись от неожиданности с лап, Богомол сделал неловкий кувырок и грузно упал на живот. Вся нервные окончания вновь начали пускать свои импульсы в мозг, боль пронзила его тело. Он буквально балансировал на краю сознания. Еще никогда ранее приступы не заканчивались столь тяжело. С шумом втягивая воздух, седой пытался подняться, но каждый раз падал, как подкошенный острой косой. Но одна из попыток все же окончилась удачно, Богомол поднялся на болящие лапы. Медленно ступая, он развернулся и слегка качаясь подошел чуть ближе к своей сестре, что стала невольной свидетельницей его болезни. Но дойти до нее он не успел, оперевшись на дерево, он тяжело осел на землю. Впервые в жизни боль не позволяла ему стереть эмоции, поэтому весь страх все еще отпечатывался на его морде. Однако глаза так и оставались пусты.
- Забудь об этом. Ничего не было. Если это и проблема, то только моя. Для тебя это было слишком опасно. - хрипло прошептал седой. Если бы он мог, он бы ушел от кошки, но сил хватало лишь на то, чтобы дышать.

Отредактировано Богомол (16.03.2014 14:38:58)

Вокруг происходило что-то невообразимое. Железке казалось, что она попала куда-то в другую реальность, где все было испорчено, сломано, переделано. В том числе отношения, сердца, взгляды - все-все. Минуты тянулись за минутой, пока черепаховая прижимала Богомола к земле. Казалось - прошли часы, прежде чем ярость вернулась в душу серого, отразившись на его морде уродливым оскалом. Будучи ослабшим от ран, он все-таки имел достаточно силы и воли, чтобы откинуть некрупное тело кошки, как если бы она была перышком. Железка зашипела, скользнула когтями по рыхлой почве, пытаясь удержаться, но не устояла и шлепнулась на спину. Впрочем, небольшая слабость не помешала ей быстро вскочить на ноги и издать гневный львиный рык в сторону Богомола, бессловесно предупреждая о своих намерениях.
Но кот едва ли обращал на неё внимание. Его мышцы и все тело тряслись, он хотел было продолжить свой бег, но тут что-то щелкнуло у него в голове, точно выключателем включили свет. Это отразилось в его мгновенной реакции: тело вздрогнуло и обмякло, глаза непонимающе расширились, дыхание и сердцебиение смешались в одну барабанную мелодию. Богомол вставал на лапы, но потом вновь падал и вновь вставал. Сейчас Железки для него не существовало, он не пытался скрыть приступ, но сознание отчаянно боролось с внутренним "демоном".
Кошка хотела что-то сказать, но вовремя поняла, что это будет мало того, что бесполезно, так ещё и может усугубить его злость. Она хотела бы ему помочь, но с таким она сталкивалась впервые в жизни, а Богомол, похоже, знал как это остановить, не стоило ему мешать. Даже спустя какое-то время, когда судороги и хрипы притихли и успокоились, Железка все равно чувствовала себя отвратительно. От информации, что она получила сегодня - не словами, но делом - кружилась голова, а желудок стал тяжелым, словно упала в него груда булыжников.
Железка напряглась и неосознанно выпустила когти, когда кот, пошатываясь на подкашивающийся лапах, попытался подойти к ней. Ослабший, он сделал пару шагов, но тело задрожало и он осел возле дерева, тяжело хватая ртом воздух.
  -  Забудь об этом. Ничего не было. - Говорил он. - Если это и проблема, то только моя. Для тебя это было слишком опасно. На его морде печатью был отлит страх и боль, но ему хватило сил вложить в эти слова все свое намерение и желание не видеть сестру. Будь он в состоянии уйти - давно бы покинул надоедливую спутницу. Но Железка не послушалась. Ей не хотелось его ничего спрашивать, хотя любопытство и страх за него прожигало все изнутри, как медленный яд. Но на этот раз она не дала эмоциями взять вверх. Игнорируя его слова, она молча встала и, приблизившись к нему, лизнула его в лоб, проверяя на температуру. Как и ожидалось, тело все горело.
  -  Жди здесь, я схожу за водой, - её слова звучали устало, но резко, не принимая возражений, "по-глашатайски" Сейчас она не была ни его сестрой, ни другом, ни врагом - только соплеменницей, которая всеми силами заботиться о своем племени.
Найти мох и смочить его водой не было проблемой, чистый ручей она нашла довольно быстро. Но зная о том, что только избавившись от неё, братец тут же попытается сбежать, Железка прибавила шагу и побежала трусцой.

На удивление Железки, когда она неторопливо выглянула из кустов, брат покорно лежал на траве. Он не попытался сбежать от надоедливой сестры, даже не привстал, чтобы выглядеть менее больным. Все его тело было расслабленно, но отрывистое дыхание и покрасневшие, опухшие рубцы на животе выдавали всю тяжесть его положения. Не говоря ни слова, Железка поднесла сочный влагой мох к губам брата. Вода немного охладит организм изнутри, а уж за остальным проследит их дражайшая целительница. Впрочем, надеяться на совесть Богомола было нельзя - он уже однажды сбежал из палатки и это стоило ему много энергии, которая могла бы потратиться на регенерацию тканей.
Железка решила про себя, что незаметно присмотрит, чтобы он точно прошел весь целительный курс. Немного погодя она решила сказать целителю и о приступе, что застал Богомола врасплох в лесу, но затем упрямо отогнала эту потребность. Он не маленький, он отказался от семьи, значит ему вряд ли нужна моя забота.
Подсознательно зная, что гордость не позволит ученику приблизится к палатке даже если он будет на последнем издыхании, Железке тем не менее не хотелось лезть в дебри его сознания. На сегодня открытий было достаточно, решила она, легонько трогая лапой ученика, призывая к возвращению в лагерь. Говорить не хотелось. Ум с тупой укоризной отказывался сочинять какие-либо предложения для разбавления тишины; ему требовалось время. На мгновение Железке показалось, что сегодняшний день был намного оживленней, чем вся её жизнь вместе взятая. Смотря на грузно шагающего братца, ей отчего-то хотелось смеяться, но она так же горделиво сдерживала свои чувства, как и он сам. Все-таки, закрывая глаза на различие поведения, их характеры во многом были схожи.